Жизнь простых корейцев в КНДР оберегают от посторонних, как военную тайну. Журналисты могут лишь смотреть на неё с безопасного удаления — через стекло из автобуса.
И прорваться сквозь это стекло — задача невероятно сложная. Самостоятельно поехать в город нельзя: только с гидом, только по согласованию, а согласования нет.
Пять дней пришлось уговаривать сопровождающих прокатиться до центра.
В центр ездят такси. Водители несказанно рады пассажирам — у гостиницы их услугами почти никто не пользуется. Заказать такси иностранцу в КНДР невозможно.
Везут в торговый центр на проспекте Кван Бо — что-то вроде Нового Арбата в Москве. Магазин особый — над входом две красные таблички. Дважды здесь был Ким Чен Ир и один раз приезжал Ким Чен Ын.
Торговый центр напоминает типичный советский ЦУМ: трёхэтажный бетонный куб с высокими окнами.
Внутри обстановка как в главном универмаге небольшого российского города. На первом этаже супермаркет. У касс очередь. Людей много, может быть, даже неестественно много. Все активно заполняют большие тележки продуктами.
Изучаю цены: килограмм свинины 22 500 вон, курица 17 500 вон, рис 6700 вон, водка 4900 вон. Если убрать пару нулей, то цены в Северной Корее почти как российские, только водка дешевле. С ценами в КНДР вообще странная история. Минимальная зарплата рабочего 1500 вон. А пачка лапши быстрого приготовления стоит 6900 вон.
— Как так? — спрашиваю я переводчика.
— Считай так, что у нас просто забыли про два нуля. — подумав, отвечает он.
И в ценах официальная жизнь КНДР не уживается с реальной. Курс вона для иностранцев: 1 доллар — 100 вон, а реальный курс 8900 вон за доллар. Проиллюстрировать пример можно на бутылке северокорейского энергетика — это негазированный отвар женьшеня. В гостинице и в магазине он стоит совершенно разных денег.
На цены в магазине местные жители смотрят через прицел деноминации. То есть вычитают от ценника два нуля. Или, скорее, добавляя к зарплате два нуля. При таком подходе ситуация с зарплатами и ценами более менее нормализуется.
И либо лапша стоит вместо 6900 — 69 вон. Или минимальный оклад рабочего выходит не 1500, а 150 000 вон, примерно 17 долларов. Остаётся вопрос: кто и на что скупает в торговом центре тележки еды.
Похоже, не рабочие и точно не иностранцы.
Иностранцы в КНДР не пользуются местной валютой вон. В гостинице цены хоть и указаны в вонах — расплачиваться можно долларами, евро или юанями. Причём может быть такая ситуация, что платишь ты в евро, а сдачу получаешь китайскими деньгами. Северокорейские деньги под запретом. В сувенирных магазинах можно приобрести воны старого образца 1990 года. Настоящие воны найти сложно — но можно.
Отличаются они только постаревшим Ким Ир Сеном.
Фото © L!FE / Артур Матвеев
Впрочем, от реальных денег КНДР иностранцу толку немного — продавцы их просто не примут. А вывозить национальные деньги из страны запрещено.
На втором этаже торгового центра продают цветастые платья. На третьем родители плотным строем выстроились у детского игрового уголка. Малыши катаются с горок и играют с шариками. Родители снимают их на телефоны. Телефоны разные, пару раз в руках мелькают довольно дорогие мобильные известной китайской марки.
А один раз замечаю телефон, похожий на южнокорейский флагман. Впрочем, КНДР умеет удивлять и вводить в заблуждение, и порой случаются странности — на экскурсии в красный уголок косметологической фабрики у скромного экскурсовода в руках неожиданно мелькает, кажется, яблочный телефон последней модели.
Но стоит присмотреться — нет, показалось, это похожий на него китайский аппарат.
На верхнем этаже типичный для торговых центров ряд кафе: посетители едят бургеры, картошку, китайскую лапшу, пьют светлое разливное пиво «Тэдонган» — один сорт, без альтернативы. Но снимать это не разрешают. Насладившись народным изобилием, выходим на улицу.
На тротуаре как бы невзначай припаркована новая «Лада». Отечественные машины редкость для КНДР. Совпадение ли это — или машину поставили сюда специально для гостей.
По улице гуляют люди: много пионеров и пенсионеров. Прохожие не пугаются видеосъёмки. Мужчина и женщина, на вид 40 лет, ведут за руки маленькую девочку. Говорят, что гуляют с дочкой. Корейцы женятся поздно — не раньше 25–30 лет.
Мимо проезжает велосипедист в чёрных очках и рубашке цвета хаки. Проходят девушки в длинных юбках. Девушкам в КНДР запрещены мини-юбки и откровенные наряды. Улицы Пхеньяна стерегут «модные патрули». Пожилые дамы вправе ловить модниц-нарушительниц и сдавать в милицию. Единственная по-настоящему яркая деталь в гардеробе кореянок — это зонтик от солнца. Они могут быть даже кричаще пёстрыми.
Корейские женщины любят косметику. Но в основном это не макияж, а средства ухода за кожей. Как и повсюду в Азии, здесь в моде отбеливание лица. Косметику делают в Пхеньяне. И за ней пристально следит государство.
В недрах главной косметической фабрики Пхеньяна есть тайный стеллаж. Сотня бутыльков и флаконов: итальянские тени, австрийские шампуни, французские кремы и парфюм. «Запрещёнку», которую в стране не купишь, присылает на фабрику лично Ким Чен Ын. Он требует, чтобы корейские косметологи и парфюмеры брали пример с западных брендов.
Мужчины в Корее носят чаще серый, чёрный и хаки. Яркие наряды редки. В целом мода однотипная. Нет тех, кто ярко противопоставляет себя окружающим. Даже джинсы вне закона, только брюки чёрного или серого цвета. Шорты на улице также не приветствуются. А мужчина с пирсингом, тату, крашеными или длинными волосами в КНДР невозможен. Украшательства мешают строить светлое будущее.
Другое дело — северокорейские дети. Маленькие жители КНДР не похожи на скучных взрослых. Они носят наряды всех цветов радуги. У девочек розовые платья. На мальчишках рваные джинсы. Или футболка, где нацеплен не портрет Ким Чен Ира, а значок американского Бэтмана. Дети выглядят так, словно сбежали из другого мира. Даже говорят они о другом.
— Что тебе больше всего нравится в КНДР? — спрашиваю я малыша с Бэтменом на кофте. И жду услышать имена вождей.
Мальчик смущённо смотрит на меня исподлобья, но вдруг улыбается.
— Игрушки и гулять! — несколько растерянно произносит он.
Корейцы объясняют, почему детишки выглядят так ярко, а взрослые так пресно. К малышам не предъявляют серьёзных требований. До школьного возраста они могут одеваться во что угодно. Но с первого класса детей приучают к правильной жизни и объясняют, как всё в мире устроено. Правила поведения, образ мышления и взрослый дресс-код меняют их жизнь.
У торгового центра стоит ларёк. Корейцы покупают DVD-диски с фильмами — там новинки КНДР. Есть история про партизан, и драма про новатора на производстве и лирическая комедия про девушку, которая стала экскурсоводом в музее имени великого Ким Ир Сена. DVD-проигрыватели в КНДР очень популярны.
А вот флешки с фильмами, запрещёнными партией, — это статья. Под статью, например, попадают южнокорейские сериалы. Конечно, простые корейцы находят такие фильмы и смотрят втихаря. Но государство борется с этим. И постепенно переводит местные компьютеры на северокорейский аналог операционной системы Linux со своим кодом. Это чтобы нельзя было воспроизвести сторонние носители.
В соседнем лотке продают закуски.
— Вот эти булочки в перерыве покупают рабочие, — радостно сообщает продавщица и протягивает пакет с пирожными, напоминающими порции песочного печенья с повидлом.
— Всё местное, — добавляет она и показывает штрих-код на упаковке «86» — произведено в КНДР. На прилавке лежит «песот» — популярные самодельные пирожки, по форме напоминающие хинкали, но с капустой внутри.
Чуть дальше можно выпить чая, съесть мороженое. Или купить цветы в павильоне.
На остановку приезжает трамвай. Его обступает толпа пассажиров. За остановкой стоит велопрокат. Чем-то он похож на московский.
Фото © L!FE / Артур Матвеев
— Одна минута — 20 вон. Взять велосипед можно по такому жетону, — объясняет мне условия миловидная девушка в окне.
Рассказав это, она достаёт толстую тетрадь. И протягивает её моему переводчику. Тот делает запись в тетради. Видимо, это каталог учёта иностранцев. У обочины стоит велосипедист в чёрных очках и рубашке цвета хаки. И я понимаю, что это тот же самый велосипедист, который проехал мимо меня больше часа назад. Он внимательно смотрит в мою сторону.
— Нам пора в отель, — говорит переводчик.
Тот Интернет, что показывают иностранцам, напоминает локальную сеть, которые раньше были популярны в спальных районах. Она связывала несколько кварталов, и там менялись фильмами и музыкой. Доступа в глобальный Интернет у корейцев нет.
Во внутреннюю сеть можно выйти со смартфона — есть даже северокорейский мессенджер. Но больше особо ничего нет. Впрочем, сотовая связь всего десять лет как стала доступной для жителей страны.
Внутренний Интернет КНДР — не место для забав. Там есть сайты государственных учреждений, вузов и организаций. Все ресурсы отсмотрены в Министерстве госбезопасности. Своих блогеров или правдорубов в Интернете КНДР не существует.
Мемасики, соцсети, ругань в х — это чуждые понятия капиталистического мира. Я осматривал разные компьютерные классы. Некоторые работают на Windows, некоторые на Linux.
Но ни с одного компьютера не выйти в Cеть. Хотя браузеры там стоят общеизвестные, а есть даже местный браузер КНДР. Но истории поиска — не имена сайтов, а наборы IP-адресов.
Хотя Интернет для журналистов есть: глобальный, быстрый и безумно дорогой.
Корейцы едят собак. Южные корейцы немного стыдятся этого. А вот на севере этим гордятся. На все возмущённые замечания спрашивают, а почему съесть собаку — хуже, чем съесть говяжью котлету, свиной шашлык или бараний суп. Козы, овцы и коровы тоже милые, домашние животные. Как и собаки.
Для корейцев собачье мясо не только экзотическое, но и целебное. По традиции его ели в жару, в разгар полевых работ «для изгнания жара из тела». Тут, видимо, работает принцип «клин клином вышибают»: острая и пряная похлёбка из собачатины настолько обжигала организм, что следом наступало облегчение и работать становилось легче.
Фото © L!FE/Артур Матвеев
Корейцы едят не всех собак — и домашние питомцы под нож не отправляются. Хотя на улицах Пхеньяна собаку (с хозяином или без) увидеть не удалось. Собак к столу выращивают на специальных фермах. И для иностранцев подают в гостиничном кафе.
В обычном меню их нет, но можно попросить. Блюдо называется Таньгоги. Приносят бульон из собаки, жареное и острое собачье мясо, а также набор соусов. Всё это необходимо перемешать и есть с рисом. Запивать можно горячим чаем.
Впрочем, корейцы частенько запивают всё рисовой водкой.
На вкус собака, если попытаться описать блюдо, напоминает пряную и пресную баранину. Блюдо, честно говоря, безумно острое, но очень вкусное — да простят меня особо щепетильные собаководы.
Сувенир из КНДР — само по себе странное сочетание. Кажется, что из столь закрытой и регламентированной страны нельзя привезти милые туристические радости. На деле можно, но немного. Во-первых, вольготно будут чувствовать себя в КНДР поклонники женьшеня. В стране из него делают всё: чаи, водку, лекарства, косметику, приправы.
Любителям алкогольных напитков особо не разгуляться. Крепкий алкоголь — или специфический, вроде рисовой водки, дающий, по словам людей знающих, сильное похмелье. Или экзотический, вроде напитков со змеёй или пенисом тюленя. Напитки вроде пива существуют в двух-трёх разновидностях и немногим отличаются от средних российских образцов. Виноградного вина в КНДР не производят, есть сливовое.
Видов магнитиков в КНДР катастрофически мало, точнее сказать один — с государственным флагом. Никакие другие картинки — ни с вождями, ни с достопримечательностями — не украсят ваш холодильник.
Но можно купить статуэтку: «монумент идеям Чучхе» или летающего коня Чоллима (ударение на последний слог ) — это такой северокорейский Пегас, несущий идеи Чучхе. Также есть марки и открытки — там как раз можно найти изображения вождей. Знаменитые значки с Кимами, к сожалению, не продаются.
Значок с государственным флагом — вот единственная добыча иностранца. В целом, и все — ассортимент не велик.
Любители экзотики могут купить себе сувенирный паспорт КНДР. Это уж точно номинация на самое оригинальное двойное гражданство.
Фото © L!FE / Артур Матвеев
Такое ощущение, что сейчас КНДР стоит на пороге больших перемен. Какими они будут, неизвестно. Но кажется, что с неохотой, немного испуганно, страна приоткрывается. Меняются риторика и отношение к окружающему миру.
С одной стороны, власти КНДР продолжают строить свой обитаемый остров. Крепость-государство, закрытое от всех внешних сил. С другой стороны, всё больше говорят не о борьбе до победного конца и до последнего солдата, а о благосостоянии народа. И народ тянется к этому благосостоянию.
За соседним столиком кафе сидят и выпивают трое корейцев. Они в невзрачных серых брюках. В однотонных рубашках поло. Над сердцем у каждого алеет значок с вождями. А на руке у того, кто ближе, золотятся швейцарские часы. Не самые дорогие — ценой в пару тысяч евро.
Фото © L!FE/Артур Матвеев
Но при средней зарплате в КНДР работать на этот аксессуар придётся пару жизней без выходных. А вечно живут только Ким Ир Сен и Ким Чен Ир. Однако обладатель часов носит их спокойно, воспринимая как нечто нормальное. Для него это уже новая, сложившаяся реальность страны Чучхе.
Конечно, в обществе показательного всеобщего равенства всегда есть те, кто значительно равнее. Но кажется, что страна стоит перед закрытой дверью в новый мир. Этим миром жителей КНДР долго пугали, но в ближайшее время им, возможно, придётся открыть эту дверь и столкнуться с новым миром один на один.
Есть ли в КНДР телефоны и какие они, какой телефон у главы страны
Не секрет, что в Северной Корее проводится изоляционистская политика. Как это отражается на обычных гражданах? Пользуются ли они смартфонами, ведь сейчас большинство мобильных телефонов так или иначе требуют доступ в интернет? Попробуем разобраться в сложной теме.
Есть ли телефоны у граждан
Мобильники попали в Северную Корею в 2002 году и довольно быстро набрали популярность у местного населения — уже через год в стране появилось более 20 000 владельцев гаджетов. Однако в 2004 году они уже были запрещены.
24 мая 2004 правительство КНДР постановило, что сотовая связь и владение мобильниками становятся прерогативой лишь узкой прослойки власть имущих и военных.
Четыре года спустя это постановление отменяется — в декабре 2008 начинается сотрудничество с египетской компанией Orascom Telecom Holding, которая и начинает установку вышек и передачу сигнала в Северной Корее. Название этого проекта — Koryolink, и им владеют совместно Orascom и госкорпорация Почта и Телекоммуникации Кореи.
Сотовая связь Koryolink работает только в пределах государства — международные звонки абсолютно исключены
Теперь каждому человеку разрешено покупать и использовать мобильный телефон. И уже к концу 2011 года число пользователей мобильной связи в стране поднялось с нуля до миллиона человек. К 2014 году в Пхеньяне (столице КНДР) более 60% взрослого населения имеют мобильный телефон.
Ограничения
Несмотря на то, что мобильная связь появилась, сохранилось множество запретов. Например, жители КНДР не могут позволить звонки со своих мобильников за границу — равно как и их заграничные знакомые (если таковые и есть) не смогут позвонить им.
Выход в интернет тоже ограничен — к нему имеют доступ только высокопоставленные чиновники и военные. А вот гражданскому населению можно выходить в Кванмён — это национальный, контролируемый властью интранет, на котором около 5–7 тысяч сайтов.
Более половины из них — образовательные порталы.
Кванмён управляется государственной организацией, которая копирует в него данные из мирового интернета, подвергая строгой цензуре
Так что же, если доступа в мировой интернет у жителей нет, они не могут пользоваться привычными нам телефонами: Samsung, iPhone, Sony, Xiaomi? Не совсем.
«Обычные» смартфоны в Северную Корею не ввозят официально, их можно получить лишь через местных фарцовщиков (да-да, как в СССР).
Позволить себе такую роскошь могут немногие, но всё же от 5 до 10% (по разным подсчётам) жителей страны пользуются именно иностранными смартфонами. Подключить его к мировой сети, конечно же, не получится — только к Кванмёну.
В Северной Корее можно (хоть и с трудом) купить iPhone и другие популярные у нас смартфоны, но это зачастую попросту невыгодно
Большинство жителей КНДР всё-таки используют телефоны местного производства. Смартфоны из Северной Кореи не идут на экспорт, а продаются местным жителям по относительно доступным ценам. Например, средняя цена популярной бюджетной модели Pyongyang 2404 составляет в переводе на нашу валюту около 2 500 рублей. Вот какими характеристиками обладает эта модель:
- 4” WVGA-дисплей;
- процессор с тактовой частотой 1,3 ГГц;
- 4 ГБ встроенной памяти;
- 512 МБ оперативной памяти;
- аккумулятор ёмкостью 1 400 мАч.
Как выглядят смартфоны в Северной Корее | Rusbase
Скандинавский программист Кристиан Кристенсен решил узнать, как на самом деле выглядит жизнь в Северной Корее, и отправился вместе с братом в десятидневный тур по этой стране. Из своего путешествия он привез очень интересный сувенир — смартфон, разработанный на территории Северной Кореи. Публикуем сокращенный перевод его рассказа об этом устройстве.
Как выглядят смартфоны в Северной Корее Вероника Елкина
Попасть в Северную Корею оказалось довольно легко. Я воспользовался сайтом Young Pioneer Tours и выбрал десятидневный тур, в котором можно было побывать в деревне — месте, где я надеялся увидеть более правдивый образ страны.
Разумеется, все было очень наигранно. Очевидно, что было заранее решено, каких людей и какие места мы могли увидеть — причем все они так и говорили о богатстве и процветании страны. Вот только спрятать ужасающую нищету им все-таки не удалось.
Они не смогли скрыть перебои электроэнергии, нехватку воды, повозки с быками, на которых фермеры возили засохшее зерно, и старушку, которая собирала остатки урожая на рисовом поле — то ли для своей семьи, то ли для продажи на черном рынке. Мы видели ржавые поезда и трамваи в Чхонджине, которые везли рабочих на металлозавод.
Мы заметили, что краска на талисманах национального парка Чхильбосан давно облупилась.
И каждый этап нашей поездки, казалось, проходил четко по правилам без возможности какой-либо импровизации — на завтрак, обед и ужин всегда подавали кимчи, в каждом номере обязательно был холодильник, а в каждом месте остановки — сувенирный магазин.
Нам постоянно предлагали купить разные товары — от праздничных марок в честь запуска межконтинентальной баллистической ракеты до огромных ковров на стену с изображением львов и других животных, которые не обитают в этом регионе.
Однако моим любимым сувениром стало то, что нельзя было купить в обычной лавке, — смартфон, изготовленный на территории Северной Кореи.
Смартфон Arirang 151. Medium
Смартфон Arirang 151 появился на свет в 2016 году. Внешне он похож на стандартный телефон на Android. У него есть камера, Bluetooth, 3G, внутреннее хранилище на 4 Гб и слоты под MicroSD и micro-SIM. Единственное, чего у него нет, — это возможности подключиться к Wi-Fi, что вполне нормально, потому что за время своей поездки по Корее я ни разу не видел открытых точек доступа.
Операционная система представляет собой значительно измененную версию ОС Android 4.4.2.
Телефон продается не только с тематическим оформлением и загрузочным экраном, но и с 500 мегабайтным рекламным роликом (интересное решение, учитывая малый объем памяти), а также предустановленными приложениями. В основном, это игры, например, Super Mario, Plants vs.
Zombies и пять разных версий Angry Birds, Cut the Rope и прочих. Поскольку мне достался б/у-телефон, то в нем я нашел еще и приложение для фитнес-трекера от Huawei. Я видел, как некоторые местные жители носили такие трекеры.
Не знаю, хотели ли они этим показать, что занимаются спортом или что у них есть деньги, но я считаю довольно необычным то, что гражданам Северной Кореи разрешают использовать китайскую электронику, учитывая политику страны, нацеленную на импортозамещение.
Смартфон продается с предустановленным рекламным роликом.
Помимо игр, в смартфоне также был установлен App Locker, который якобы должен позволять блокировать доступ к приложениям и «шифровать» данные текстовых сообщений и контактов. Правда, маловероятно, что эта программа чем-либо отличается от простого экрана блокировки.
Шифрование сообщений там, скорее всего, сквозное, а доступ к приложениям блокируется обычным четырехзначным цифровым кодом.
Наверняка это приложение установили в смартфон, чтобы дать пользователю ложное чувство конфиденциальности и заставить его свободнее выражать свои мысли в переписке.
Medium
Но главной особенностью корейского смартфона было то, что я не мог подключить его к другим устройствам.
Можно было установить подключение к компьютеру через Bluetooth, но нельзя было обмениваться информацией, а когда я вставил в телефон SIM-карту, тот просто выключился.
Мне удалось подключить смартфон к компьютеру через USB и выгрузить с него данные, но вот, наоборот, перекинуть что-либо с ПК на телефон у меня не получилось — файлы просто исчезали при открытии.
Меня впечатлило, сколько усилий пришлось приложить разработчикам, чтобы пользователь не мог обмениваться данными с иностранными устройствами. Неудивительно, что смартфон вышел с операционной системой пятилетней давности.
Я не верю, что само устройство было сделано в Северной Корее, но считаю, что все эти изменения внесли местные программисты.
Северная Корея известна своими хакерами, а когда я сказал местным жителям, что я программист, некоторые говорили, что у них есть родственники, которые работают в той же сфере за рубежом.
Medium
Поездка в страну, отрезанную от всего мира еще до появления интернета, была удивительной. Но к моему удивлению, Северная Корея оказалась не совсем лишена технологий, как я поначалу думал.
Нам с гордостью показали библиотеки с компьютерами (скорее всего, подключенными к интранету), которыми может пользоваться любой житель.
Предоставление населению открытого доступа к компьютерам должно было начать в Северной Корее «век информации», даже при отсутствии главного элемента, а именно свободного потока данных.
Смартфоны и фитнес-браслеты отличаются от компьютера тем, что все это персональные устройства, недоступные широкой публике. Такие гаджеты очень дорогие, и ими могут пользоваться лишь те, у кого есть доступ к иностранной валюте (то есть люди, работающие в сфере туризма). Однако жители ими пользуются, особенно в Пхеньяне, и в стране есть для них соответствующая инфраструктура.
Если смартфоны используются не только, чтобы впечатлить приезжих дипломатов и туристов, то их наличие в Северной Корее говорит о том, каких достижений добилось государство за последние десять лет в сфере потребительской электроники.
Тесные отношения с Китаем и подсмотренные у южного соседа сериалы помогли жителям узнать о смартфонах и породили спрос, который нужно было удовлетворить.
Если это так, то, возможно, государство не такое уж и непоколебимое, каким может показаться.
Разумеется, речь идет об устройствах, которые производит и контролирует вездесущее правительство, чье существование зависит от знаний обо всем, что творится в стране, и управления каждым аспектом жизни. Но, возможно, предоставив народу средства и знания о том, как можно обходить государственные методы, власти уже создали медиа, которое не смогут контролировать.
- Источник.
- Материалы по теме:
- The New York Times: На Северную Корею работает 6 тысяч хакеров
- Северная Корея запускает аналог Netflix
- Продажа видеороликов из-под полы: как выглядит интернет в социалистической Кубе
- Как устроена жизнь на китайской фабрике айфонов
Есть ли в КНДР интернет и кому им можно пользоваться?
Вот уже без малого десять лет, как во главе Северной Кореи стоит Ким Чен Ын – третий правитель из семейства Кимов, пришедшего к власти в этой стране почти 75 лет назад.
Молодой руководитель показал себя человеком жестким и даже жестоким, но в то же время глубоко рациональным: он, конечно, хочет оставаться правителем КНДР как можно дольше, но при этом не забывает и о развитии страны – хотя первая задача, для него и важнее.
Очень хорошо этот двойной подход (и сохранение власти, и развитие) проявляется в том, как Ким Чен Ын подходит к вопросу контроля информационной среды, имеющему для Пхеньяна огромное значение.
Идеология КНДР эволюционировала, но остается социалистической
Главная проблема Северной Кореи – это существование процветающей Кореи Южной, население которой говорит на том же языке и формально считается частью той же нации.
Если опираться даже на официальные северокорейские оценки, разрыв в уровне ВНП на душу населения между Югом и Севером является двадцатипятикратным – самый большой разрыв в мире между двумя странами, которые имеют общую сухопутную границу.
Этот разрыв – прямая угроза для внутриполитической стабильности в Северной Корее.
Если рядовые граждане КНДР в полной мере осознают, до какой степени их страна отстает по уровню жизни от своих соседей, властям будет сложно – а то и невозможно – держать их под контролем.
Семья Ким и ее окружение прекрасно это понимают и поэтому с 1960-х проводят уникальную по своей жесткости и систематичности политику информационной самоизоляции страны. Однако при Ким Чен Ыне эта политика приобрела новые и весьма интересные черты.
В былые времена политика информационной самоизоляции сводилась к системе запретов и ограничений на любые контакты с внешним миром – включая, например, такую меру, как запрет владения радиоприемниками со свободной настройкой.
Этот запрет подкреплен статьей 185 Уголовного кодекса КНДР, в соответствии с которой прослушивание «враждебных информационных материалов» наказывается лишением свободы сроком до одного года, а при рецидивах – на срок до пяти лет.
Вопреки расхожим представлениям, и мобильные телефоны, и компьютеры у северокорейцев есть
Kyodo News Stills / Getty Images
Однако в середине 1990-х жесточайший экономический кризис нанес по политике самоизоляции мощный удар. Системы контроля над населением в условиях социального хаоса стали работать с куда меньшей эффективностью. А затем Северную Корею наводнили поступающие контрабандой из Китая диски с иностранными (в первую очередь – южнокорейскими) фильмами и телесериалами.
С самого начала Ким Чен Ын не сомневался: для сохранения долгосрочной стабильности систему самоизоляции необходимо восстановить. Однако он также осознает, что решать эту проблему старыми методами невозможно.
В свое время его дед, Ким Ир Сен, полагался на запреты, попросту не давал населению доступа к тем видам технологий, которые считал опасными.
Однако Ким Чен Ын понимает, что в наше время для достижения экономического роста необходимо использование тех самых информационных технологий, которые представляют собой политическую угрозу.
Поэтому Ким Чен Ын стремится, с одной стороны, внедрять современные информационные технологии, но, с другой стороны, делать это таким образом, чтобы они не могли быть использованы для распространения нежелательной информации.
В этом смысле политика КНДР при Ким Чен Ыне похожа на политику современного Китая, однако северокорейское правительство может позволить себе действовать куда жестче – просто в силу специфики существующего в Северной Корее режима.
Вопреки распространенным представлениям, КНДР, несмотря на свою бедность, – страна, где и компьютеры, и сотовые телефоны получили немалое распространение. Около 20% всех северокорейских домохозяйств имеют дома компьютеры – чаще всего ввезенные из Китая подержанные устройства.
Кроме того, на руках у граждан около 5-6 млн сотовых телефонов (при общей численности населения в 25 млн человек).
Все это происходит при полной поддержке и активном участи властей, которые, однако, делают все, чтобы вырвать у дракона информационных технологий политически ядовитые клыки.
Отключение Ирана от интернета выявило сильные и слабые стороны его «суверенизации»
Первой линией обороны стал отказ от «большого» интернета. Доступ во Всемирную сеть в Северной Корее имеют лишь немногие избранные лица из числа высшей политической и отчасти научной элиты, а также некоторые сотрудники спецслужб.
Однако это не значит, что внутри Северной Кореи нет никакой компьютерной сети – наоборот, в стране действует и растет сеть «Кванмён», северокорейский интранет, который физически не соединен с глобальным интернетом, хотя и использует те же самые технологии.
Часть имеющегося в «Кванмён» контента перекочевала туда из Всемирной сети. Загрузку эту проводят в организованном порядке сотрудники специальных правительственных учреждений, в задачи которых входит выявление и отбор идеологически безопасного и практически полезного контента.
Все северокорейские компьютеры должны быть зарегистрированы.
Их использование контролируется «Управлением 27» в системе государственной безопасности, а также межведомственной «Постоянной группой 109» – последняя создана специально для того, чтобы не допускать распространения в стране электронных материалов иностранного происхождения.
Сотрудники компетентных органов регулярно проводят рейды, проверяя зарегистрированные компьютеры. Особое внимание уделяется тому, стоит ли на них операционная система «Пульгын пёль» (ОС «Красная звезда») – вариант старого доброго Linux’а, приспособленный под северокорейские политические нужды.
Операционная система «Красная звезда» отличается рядом интересных особенностей. В частности, пользователь может открыть на таком компьютере только файлы, имеющие одну из двух электронных «подписей». Первый тип подписи выставляется при создании файла и позволяет открыть его на устройстве, на котором этот файл и был создан.
Другой тип подписи может быть выставлен на любом файле правительственными учреждениями с помощью специальной программы. Иначе говоря, северокореец может на своем компьютере открыть файл только в двух случаях: если он был создан на этом же компьютере, либо если этот файл имеет официальное цензурное разрешение со стороны властей.
Таким образом, на компьютерах, работающих под операционной системой «Красная звезда», в принципе невозможно для обмена информацией с коллегами или знакомыми использовать флешки и иные внешние носители.
©Ed Jones / AFP / East News
Но как окно во внешний мир использовать их не получится
Другая политически полезная особенность северокорейской ОС заключается в том, что она делает регулярные скриншоты, которые хранятся в памяти компьютера. Пользователь имеет к ним доступ, но не может их удалить.
Наличие скриншотов позволяет сотрудникам группы 109 и Бюро 27 во время очередной внезапной проверки легко уточнить, чем именно занимались владельцы компьютеров в последнее время – и пользователи, зная, что такая проверка рано или поздно случится, ведут себя разумно.
Одним из результатов внедрения новой системы стало то, что северокорейцы постепенно отказываются от идеологически вредного пристрастия к иностранным фильмам и сериалам.
Их по-прежнему можно смотреть на проигрывателях DVD, но, если запустить файл с фильмом на компьютере, то об этом рано или поздно станет известно спецслужбам. А это чревато неприятностями.
Вся западная и южнокорейская видеопродукция официально считается «материалами упаднического и непристойного содержания», а просмотр таких материалов, в соответствии со Статьей 184 Уголовного кодекса, наказывается лишением свободы на срок до одного года (при рецидиве – до пяти лет).
Южная Корея первой в мире запустила сеть 5G
Понятно, что продвинутые пользователи могут обойти эти ограничения – например, установив на компьютер несколько ОС. Однако продвинутые пользователи по определению составляют меньшинство. Да и далеко не все из них готовы идти на риск, так что в целом системы компьютерной безопасности работают достаточно эффективно.
Контролируются властями и сотовые телефоны – в первую очередь, смартфоны, которые в последние годы быстро распространяются в КНДР.
Эти смартфоны изготовляются китайскими фирмами по северокорейским заказам и, соответственно, с северокорейской маркировкой и корейскими надписями – так что официально полагается считать, что они произведены в стране.
Впрочем, программное обеспечение там – исключительно местное, ибо северокорейцы достаточно подозрительно относятся к китайскому софту, полагая, что в нём могут присутствовать опасные закладки.
В КНДР смартфон в принципе невозможно использовать для звонков за границу. Установленная там операционная система также не разрешает открывать файлы без упомянутых выше «подписей». Правда, власти пока не определились насчет того, как следует относиться к обмену фотографиями в формате jpg – соответствующую функцию на смартфонах в КНДР то отключают, то опять включают.
Руководство КНДР стремится создать такие условия, чтобы в стране распространялись современные информационные технологии, но при этом не создавали бы серьезных политических угроз – в первую очередь не открывали бы доступ к неотцензурированной информации о внешнем мире.
Спору нет, подобный подход к развитию информационных технологий неизбежно снижает их экономическую эффективность. Однако в том положении, в котором сейчас находится северокорейская политическая элита, заботы об экономической эффективности неизбежно отодвигаются на второй план, в то время как главной остается забота о сохранении стабильности страны и режима.
Результаты северокорейского эксперимента могут иметь глобальное значение.
Еще относительно недавно считалось, что по мере развития компьютерных технологий информация начнет повсеместно свободно циркулировать, а это в свою очередь с неизбежностью приведет к краху диктатур.
Однако Ким Чен Ын взялся доказать, что самый жесткий авторитарный режим способен существовать, поставив эти самые технологии себе на службу. Впрочем, эксперимент только начинается, и о результатах его говорить еще рано.
В северной корее есть мобильная связь, но пользоваться ею надо очень осторожно | компьютерра
Сейчас в Северной Корее траур, который начался в день смерти Ким Чен Ира и будет продолжаться сто дней. В это время корейцам строго-настрого запрещено пользоваться мобильными телефонами, и тех, кто нарушит это правило, будут судить как военного преступника. Впрочем, постойте… В Северной Корее есть сотовые телефоны? Оказывается, есть. И даже запрещают их отнюдь не впервые.
Впервые мобильную связь северокорейские власти начали предоставлять в 2002 году.
Впрочем, очень осторожно: когда в 2004 году прогремел большой взрыв на железной дороге, целью которого, как поговаривали, был Ким Чен Ир, мобильную связь снова запретили, уже проданные телефоны отозвали. То ли взрыв был совершён не без помощи мобильника, то ли опасались, что телефоны помогают противникам режима.
Тем не менее совсем уж противиться прогрессу невозможно, поэтому с тех пор мобильная связь всё-таки снова просочилась в Северную Корею. Запрет был снят в 2008 году, и на сегодняшний день в стране зарегистрировано более миллиона пользователей мобильной связи.
Её предоставляет оператор Orascom, который занимается странами Ближнего Востока, Южной Азии, а также Африки (в частности, Зимбабве). Разумеется, звонки можно совершать только в пределах страны. Извне в государство победившей идеи чучхе тоже не дозвониться.
Цены на телефоны в Северной Корее в последнее время падают, а доля населения, у которой они есть, соответственно растёт.
В Пхеньяне средняя стоимость простого мобильника составляет 250 долларов (год назад — 280), а изысканной «раскладушки» — от 400 до 380 долларов.
Несмотря на дороговизну, у шестидесяти с лишним процентов пхеньянцев, возраст которых составляет от 20 до 50 лет, уже имеется мобильный телефон. Это поразительно, если учитывать, что средняя месячная зарплата в стране составляет около 18 долларов.
Одному человеку разрешено иметь не более одного телефона. Аппарат «привязывается» к конкретному гражданину, и он оплачивает только свои счета, и только по предъявлению удостоверения личности. Достать телефон официальными путями достаточно сложно, поэтому многие покупают телефоны, привезённые контрабандой из России или Китая.
В этом случае, конечно же, приходится платить взятку. Другая проблема заключается в том, что далеко не все контрабандные телефоны работают с Orascom, так как частота, на которой принимается сигнал, была специально выбрана отличной от той, что используется в Китае.
С другой стороны, в приграничных регионах жители нелегально пользуются услугами китайских операторов — там, куда «добивают» китайские сотовые вышки.
Мобильная связь доступна в основном в развитых регионах страны, и прежде всего в Пхеньяне. Разумеется, многим она просто недоступна из-за стоимости, и многие продолжают довольствоваться стационарными телефонами.
Ну и возвращаясь к проблеме, поднятой в начале заметки, надо сказать, что «судить по законам военного времени» за нарушение стодневного траура действительно будут — это не просто слова.
Вот доказательство: в 2010 году рабочий военного завода сурово поплатился за нелегальный мобильник.
Какое-то время ему удавалось скрывать, что он звонит знакомому в Южную Корею и рассказывает о том, сколько стоит рис и как живётся в стране. Потом он попался. Расстреляли.